Кн. Д. Мышецкий – Святая Мария Египетская

 

Святая Мария Египетская

 

Перекрестится старец Зосима
И начнет свой любимый рассказ –
Преподобная мати Мария,
Моли Господа Бога о нас!

 

Наставленья вы просите, братья,
Что могу я вам, грешный, сказать…
Разве то, что сподобил в пустыне
Милосердный Господь испытать…

 

Жил тогда я в стране Палестинской –
Монастырь наш в пустыне стоял, –
Нес по силам свое послушанье
И келейно молитвы свершал…

 

Но вот враг подступил с искушеньем:
Он мне помысел грешный внушил,
Будто все я исполнил, что надо,
И спасенья себе испросил.

 

Но Господь, всем желая спастися,
Не дал грешной погибнуть душе.
На молитве мне Ангел явился
И сказал, обращаясь ко мне:

 

«Много, старец, в посте ты трудился,
Много подвигов добрых свершал,
Но еще есть пути ко спасенью,
О которых ты даже не знал…

 

Ты иди в монастырь Иорданский,
Среди старцев ты там поживи
И увидишь, как мало ты сделал
Для спасенья бессмертной души»

 

Я пошел в монастырь Иорданский,
Дивным старцам я стал подражать,
И неведомый путь ко спасенью
Стал смиренно у них я искать.

 

Был у старцев такой здесь обычай:
Пост Великий всем враз проводить,
Подвизаясь в пустыне далекой,
И к Страстной лишь назад приходить.

 

Так и в этом году; в воскресенье
Перед Первой неделей Поста,
Испросив друг у друга прощенье,
Наша братья в пустыню ушла…

 

А когда мы свой храм оставляли,
Чтобы бодрости духу придать,
Мы Пасхальную песнь напевали,
Чтоб в пустыне ее вспоминать.

 

Чтоб и там эта песня звучала
Среди горьких раскаянных слез,
В искушении нас ободряла,
И Воскресший светил нам Христос.

 

Так и я, все предав Христу Богу,
Помолившись во храме святом,
В путь направился долгий, дорогу
Осеняя всесильным Крестом.

 

И вдруг вижу… Не призрак ли это –
Кто-то шел по высокой траве,
И какая-то тень человека
Приближалася тихо ко мне…

 

Вся сожженная черная кожа
На иссохшем скелете была.
Поседевшей волной ниспадали,
Точно снег, до земли волоса.

 

Все казалося солнцем сожженным
Будто пепел, от жара огня…
И как угли в костре заглушенном
Лишь большие горели глаза.
Было что-то в их блеске чудесном,
Говорящем о Боге Святом,
Трепетавшее счастьем небесным
О победе Христа над грехом.

 

Да, свершилася эта победа:
В этом скудном сосуде земли
Тело только одеждой казалось
Для свободной бессмертной души.

 

Я упал перед ней на колени
И подвижницу стал умолять
Из греховной извлечь меня тени
И спасительный путь указать.

 

Долго, долго святая молчала,
Наконец, пожалевши меня,
Про себя все она рассказала.
Это исповедь жизни ея:

 

«Я сама свою юность сгубила
На веселье и радость врагу,
Еще с детства греху я служила…
И какому, какому греху!

 

Я с двенадцати лет утопала
В море страшном греха и страстей,
Многих, многих с собой увлекала
В этот омут погибших людей…»

 

Шли года… Все, казалось, пропало
Для погибшей навеки души…
Только око Того не дремало,
Кто погибшее может спасти.

 

Было много в тот день отъезжавших
На Воздвиженье в Город Святой,
И на судно, в народ замешавшись,
Я вошла с этой шумной толпой.

 

Как грехи мои море терпело?!
Как несла меня эта вода?!..
Я одних развлечений хотела,
И все так же себя я вела.

 

Град Святый уж белеет пред нами…
За народом я к церкви пошла
И на паперть своими ногами
Дерзновенно, без страха вошла…

 

И вот тут совершилося чудо:
В храм святый я войти не могла –
Все легко и свободно входили,
А меня относила толпа.

 

Много раз я к дверям подходила
И порога касалась ногой,
Но какая-то тайная сила
Отводила незримой рукой…

 

Непонятное что-то свершалось
Тут, на паперти храма, со мной.
И впервые я вдруг разрыдалась,
Разрыдалась сама над собой…

Это было всего лишь мгновенье,
Но всю мерзость увидела я
Своей жизни, разврата и тленья –
ту пропасть без края, бездна.

 

А когда я глаза приподняла, –
Чудный образ у синих дверей
Богоматери я увидала,
И воззвала от сердца я к Ней:

 

«Помоги мне, Владычица Мира,
Помолись, чтобы Сын Твой простил
Все грехи, что я в жизни творила,
И в свой храм мне войти разрешил!»

 

Было столько любви и привета
В этих чудных небесных очах,
Что, какой-то надеждой согрета,
Я прошла без задержки в дверях.

 

Перед Божьим Крестом я упала
И, закрывши руками лицо,
Не молилась, а только – рыдала,
И на сердце вдруг стало легко.

 

А когда я опять выходила,
Перед образом Девы Святой
Я колени свои преклонила
И воззвала с горячей мольбой:

 

«Помоги, заступи, не остави,
От греха моего сохрани,
Путь Сама моей жизни направи
И что делать – меня научи!..»

 

От иконы Владычицы мира
Вдруг послышались тихо слова:
«За рекой Иорданом, Мария,
Ждет святая тебя тишина!»

 

«Не оставь же меня, Пресвятая!..» –
Сквозь рыданья воззвала я к Ней,
И, по лестнице храма сбегая,
Чрез толпу пробиралась людей.

 

Кто-то дал мне какие-то деньги
Со словами: «Возьми это, мать…»
Я три хлеба себе закупила
И пошла переправы искать.

 

Был уж вечер, и солнце садилось,
Отражаясь в прозрачной воде,
Я в струях Иордана омылась –
В этой чудной священной реке!..

 

Вот и храм – храм Предтечи Христова, –
Весь он в розовом свете стоит,
Свет прощальный луча золотого
На кресте, точно пламя, горит.

 

Вот и звон, звон вечерний раздался
И так тихо, так чудно вокруг.
Далеко-далеко за рекою
Повторился молитвенный звук.

 

Никогда не забыть этот вечер,
Этот розовый свет в облаках,
Этот храм Иоанна Предтечи,
Отражавшийся в тихих водах.

 

Этот мир, что на сердце ложился,
Эту легкость во всем существе,
Будто к новой ты жизни родился
И живешь в Иисусе Христе…

 

В этом храме я долго молилась,
Ночь проспала на голой земле,
А наутро я в нем причастилась…
Так все ясно и памятно мне…

 

И, послушная воле Царицы,
Иордан переплыла в челне,
Все, что было, дала я вознице,
Лишь два хлеба остались при мне.

 

А когда их не стало, в пустыне
Я питалась корнями травы
И, как видишь, живу и поныне,
Не имея и в хлебе нужды.

 

Но бывали часы искушений –
Враг меня беспощадно томил
И всю силу своих наваждений
Иногда на меня наводил.

 

Все прошедшее вновь восставало-
Эти пляски, цветы и вино, –
Кровь опять бушевать начинала,
И опять меня к миру влекло.

 

Я на землю бросалась сухую,
Я кусала и грызла ее,
Я на помощь звала Пресвятую
И спасенья ждала от Нее.

 

И Она мне всегда помогала;
Свод небесный победой дышал,
«Я, как труп бездыханный, лежала,
Но зато сатана отступал»…

 

И святая себя осенила
Всемогущим широким крестом:
«Так семнадцать уж лет я прожила»…
И замолкла… Все тихо кругом.

 

Я смотрел в эти дивные дали,
В этот свод бесконечных небес,
В нем уж первые звезды мерцали –
Эти зрители тайных чудес…

 

И святая, подняв к небу руки,
На молитве стоит, как свеча,
Только слышатся тихие звуки…
То бежит в Иордане волна.

 

И молилася тихо святая
За весь мир и за Церковь Христа,
И сама, -то, быть может, не зная, –
Над землей поднималась она.

 

…«Слушай, старец, нельзя тебе будет
Пост грядущий в пустыне провесть,
Но в Четверг, на Страстной, ты мне должен
Кровь и Тело Христово принесть!»

 

Так и вышло. Когда наша братья
Перед Первой неделей Поста
Шла в пустыню на подвиг великий,
По болезни остался лишь я.

 

Но к Страстной мои силы окрепли,
Я в пустыню опять поспешил,
И святую Угодницу Божью
Я в Великий Четверг причастил.

 

Я видал, как крестом оградила
Иорданскую воду она
И на берег пустынный далекий
По воде, как по суше, прошла.

 

Я опять дал подвижнице слово,
Что Великим постом я приду.
Год прошел, и в пустыню я снова,
Опираясь на посох, иду.

 

Но на месте условном лежало
Только тело Марии святой.
Вот что пальцем она написала
На песке, уходя на покой:

 

«Погреби мое грешное тело,
Прах с молитвой земле ты предай.
Умерла в первый день я апреля
По принятью Божественных Тайн»…

 

Так рассказывал старец Зосима.
Да, хорош был у старца рассказ,
И слеза за слезою катились
Из потухших и старческих глаз.

 

«Наставленья вы просите, братья,
Что могу я вам, грешный, сказать –
Разве то, что сподобил в пустыне
Милосердный Господь испытать!»

 

Так рассказывал старец Зосима
Так и кончил, усердно крестясь:
«Преподобная мати Мария,
Помолись Христу Богу о нас».

 

Кн. Д. Мышецкий